Это всё давно кануло в зиму. Бытовка, свежепривезенная на хрустящий новенькими купюрами участок земли в таком ныне новом и московском подмосковье, воображаемый самовар и материализовавшийся с соседнего участка Диоген. Диоген, потому что живет в барреле, а может, и в другом каком объеме (у меня всегда было плоховато с литражом) - в бочке дом, в бочке сарай. Что еще нужно человеку, кроме моря?
Хозяин доволен и расслаблен, самовар горяч и аутентично обмотан воображаемыми баранками на веревке. С трех сторон окна, с четвёртой стена с картиной. "А, что? Хорошо сидим!" - улыбается хозяин своей очаровательной и такой родной улыбкой. Там у нас Шишкин (широкий жест в сторону окна, транслирующего лес), а там Саврасов (окно, в сторону полей и грачей). "Хохо - хихикает Диоген, - твоя правда. Там у вас Шишкин (кивок налево), а там Илюшкин, - ловко вворачивает свою фамилию сосед и кивает направо - расставленным по натюрморту ржавеющим бочкам. И со всех сторон беззаборье, просторы и передвижники, притаившиеся с мольбертами по углам этих пейзажей.
Это всё давно кануло в зиму. Ни родной улыбки, ни Шишкина, ни Саврасова, ни даже плотно закатанного в соседские заборы Илюшкина. Только особняки да виллы. До горизонта. И за. Да еще лицемерные снежинки, картинно кружащиеся над всем этим великолепием. "Эгегегей, залетные!" - шепчу я снежинкам и тут же затыкаю рот ладонью, испугавшись звука собственного голоса. "Тачанку мне, пулемет и туда, туда, куда-нибудь подальше отсюда, в летящую снежную даль, которую тоже когда-нибудь кто-нибудь нарисует".
20 комментариев